Мурашов А. А. «Русские индусы»
Вопросы истории. – 2001. – № 9. – С. 148-156. (Статья приводится с незначительными сокращениями – В.С.)
Чуть меньше века длилась в России история русских князей Порюс-Визапурских – потомков индийских раджей.
Появление отпрыска раджей Биджапура в России на рубеже 70–80-х гг. XVIII в. едва ли было случайно, если учитывать значимость восточного вектора во внешней политике российской императрицы. В войнах с Турцией Екатерина II стремилась ликвидировать османские владения в Европе и восстановить Восточную римскую империю. Не расставалась "северная Семирамида" и с еще одной ориентальной мечтой – об "основании торговли с Индией". В частности, в 1781–1782 гг. к южным берегам Каспия была послана экспедиция графа М. И. Войновича с целью основания торговой фактории в Астрабадском заливе.
В формулярном списке князя Александра Ивановича Порюс-Визапурского, основателя русской династии, сведений о родословной весьма немного: "Показан сначала из Монгольских и Визапурских, а потом из Индейских князей" 1. Князь А. Лобанов-Ростовский, авторитетный специалист по отечественной генеалогии, дал справку сколь точную, столь и скупую: "Порюс-Визапурские князья. Происхождения инд[и]йского. Визапур, или, вернее, Биджапур (санскр. Vijayapurra, "город победы". – А. М.) находится в Индии под 16о 48' сев. широты и 75о 46' восточной долготы от Грин[в]ича" 2.
Известные ныне сведения о времени и обстоятельствах появления в России "потомка раджей Биджапура" довольно туманны и, скорее всего, лишь намекают на причины его исхода из Индии. Француз А. Домерг сообщает: "Князь Визапур происходил из рода, который царствовал в Азии. После одного из политических переворотов, столь обыкновенных в этой части света (Индии. – А. М.), предки князя нашли себе убежище в России" 3.
Индийский мальчик, попавший сначала во Францию и обращенный в христианство, получил имя Александр, при фамилии – Porus 4. 1 января 1783 г. крещеный индус был записан сержантом в Киевской гренадерский полк. В соответствии с российским обычаем, не обошлось без отчества (Иванович) и фамильного прозвища – "Визапурский". Впрочем, под фамилией Порюс-Визапурский новый подданный Российской империи значился главным образом в официальных бумагах. Соотечественники, далекие от мучительных гаданий (на тему – "что в имени твоем?"), предпочитали называть варяга-индуса упруго-лаконичным именем Визапур.
Отроческие впечатления А. И. Порюс-Визапурского связаны с Петербургом. В эпистоле, посвященной им "городу многочисленному и величественному", есть строчки-воспоминания: "Все мне дорого в этих местах гостеприимного края, // Благосклонно принявшего меня в детстве; // Искренний, как и я – // Ты принял меня, еще не оперившегося иностранца. // И дал мне все. Здесь прошло мое детство" 5.
В 1791 г. Порюс-Визапурский, выпущенный из корпуса, начал действительную военную службу прапорщиком Эстляндского егерского корпуса. Последующие записи в формулярном списке: артиллерии штык-юнкер, Переяславский конно-егерский полк (1795).
Признание княжеского достоинства, однако, затянулось. Отчасти это объяснялось склонностью уроженца Востока к эксцентрическим поступкам. Об одном из них, случившемся в начале правления Павла I, рассказал близко знавший Порюс-Визапурского А. Домерг: "В числе многих других нововведений, которыми ознаменовалось царствование этого государя, военная русская форма была заменена прусскою. Один Визапур не хотел подчиниться перемене. Потребовались самые строгие внушения и именной указ императора, чтобы принудить упрямца. Но что же сделал наш проказник?
Он надел громадный напудренный парик, покрыл его трехугольною шляпою, напомадил свои длинные, черные усы и на прусский манер закрутил их вверх. Узкий мундир сжимал его корпус; живот был подтянут широким поясом, на котором висела длинная шпага. Перчатки a la Crispin по локоть, ботфорты, в которых исчезали его тощие ноги, и тамбур-мажерская палка довершали эту странную карикатуру. В таком виде явился он на парад, умышленно утрируя быструю и мерную походку солдат Фридриха. – Хотели, чтоб я был пруссаком, – громко сказал он, – ну вот! Шутка не понравилась Павлу. Сильно оскорбленный такою насмешкою, государь отправил виновника сначала в крепость, а затем предал военному суду. Шутливый характер Визапура не изменился и в этих опасных обстоятельствах. Князь сам себя защищал. Его защитительная речь была в стихах, и на все свои вопросы судьи слышали в ответ только тирады из французских и немецких трагедий, которыми изобиловала его память. Не чувствуя силы обвинить князя, как преступника, военный суд освободил его, как сумасшедшего. Того только и надо было Визапуру". Так или иначе, но в 1797 г. Порюс-Визапурский стал ротмистром гусарского гр. Витгенштейна полка, а в октябре 1799 г. "тем же чином" был переведен в лейб-гусарский полк.
<…> Весной лейб-гусары выступали из столицы и располагались в окрестностях Царского Села, Павловска или Гатчины, в зависимости от того, где пожелает остановиться монарх. Осенью в столичных пригородах, кроме неизменных вахтпарадов, караулов, пикетов проводились маневры. Во время гатчинских учений (1800г.), свидетельствует Манзей, "полк в числе всей гвардейской кавалерии имел несчастие навлечь на себя неудовольствие Государя Императора за то, что проходил по четыре мимо неприятельского фронта, и при атаке слишком близко съехались с неприятелем, вследствие чего командующий полком генерал-майор [А. Р.] Томич был даже арестован".
"Неудовольствие" Павла Петровича не помешало, однако, получению Порюс-Визапурским чина полковника. Это производство случилось незадолго до подписания императорского рескрипта (12 января 1801 г.) атаману войска Донского генералу-от-кавалерии В. П. Орлову: "Нужно их самих (англичан. – А. М. ) атаковать и там, где удар может быть чувствительнее и где меньше ожидают. Заведении их в Индии самое лучшее для сего".
Не исключено, что экспансивный полковник был прописан в индийских грезах Павла I, который, должно быть, укрепился в заветной мысли при чтении рапорта атамана В. Орлова (от 15 февраля 1801 г.): "Осмеливаюсь Ваше Императорское Величество всеподданнейше просить не благоугодно ли будет всемилостивейше повелеть прикомандировать ко мне знающих национальные тех мест переводы, буде таковые найдутся" 6. Впрочем, спустя месяц секретная экспедиция в Индию была прекращена рескриптом императора Александра I.
<…> Между тем произошли изменения и в личной судьбе Порюс-Визапурского. Его прошение, поданное в конце 1801 г. на Высочайшее имя, было удовлетворено. Сообщение об этом было обнародовано в "Санкт-Петербургских ведомостях" от 14 февраля 1802 г.: "Его Императорское Величество в присутствии своем в Санкт-Петербурге соизволил отдать следующие приказы: от 8-го февраля: "...По поданным прошениям прежде 1 генваря сего года оставляются от службы: лейб гусарского полку полковник князь Порюс-Визапурский статским советником для определения в Иностранную Коллегию".
<…> Вскоре в Петербурге объявился "некий итальянский профессор" Черни, взявшийся продемонстрировать в российской столице полеты на воздушном шаре. Столь модные в Европе, портреты воздухоплавателей продавались нарасхват, появился руанский и лилльский форфор с изображением воздушных шаров и, наконец, дамские шляпы и прически "au ballon" – полеты воздушных шаров были запрещены в России указом Екатерины II в 1784 году. Александр I не только отменил этот запрет, но и выказал желание наблюдать за полетом воздухоплавателя.
"В корпусном саду, т. е. на плац-параде, где бывает ученье, – вспоминал Фаддей Булгарин, учившийся в ту пору в 1-м Кадетском корпусе, – стали строить огромный амфитеатр, привлекавший множество любопытных. Предприятие Черни взволновало Петербург, и еще до окончания постройки цирка, все первые места были разобраны" 7.
Статский советник Порюс-Визапурский, не довольствуясь ролью статиста, свел знакомство профессором, который обещал напористому князю место в экипаже. Подготовка к запуску, однако, затянулась. Наконец, 10 октября 1802 г. в "Известиях к С.-Петербургским ведомостям" появилось объявление: "Профессор Черни имеет почтенную публику уведомить, что он воздушное свое путешествие назначил на 16 число сего месяца; вот почему просит он покорнейше г. помещиков, в том поместье, где он с воздушным своим шаром опустился, приказать доставить ему нужную к сохранению оного помощь; за что обещает их людям дать 100 рублей в награждение, а по обстоятельствам и более".
Военный губернатор столицы граф М. Ф. Каменский, издерганный предыдущими переносами, нервничал, так как ожидалось присутствие императорской фамилии. Накануне объявленного полета граф отдал приказ квартальному надзирателю Быкову: "Скажи профессору Черни, что на завтрашний день шар его может наедаться на месте, но послезавтра в 11 часов поутру хоть тресни, хоть он сам профессор роди, а шар его лети" 8.
В назначенный день "сливки" петербургского бомонда стекались на Васильевский остров. В корпусном саду звучала музыка. На кассе – очаровательная дочь профессора. Среди зрителей – Ф. Булгарин: "Бывший полковником в лейб-гусарском полку, индейский князь Визапур, с своим темно-оливковым лицом (почти черным) и кудрявыми волосами, расхаживал посреди цирка, между множеством гвардейских офицеров и первых щеголей столицы, привлекая на себя общее внимание. На него смотрели с удивлением и каким-то тайным страхом... Между тем, пока съезжалась публика, в первой аллее сада, примыкающей к плац-параду, наполняли шар гасом, между четырьмя высокими холстинными щитами, чтоб скрыть от публики шар и приготовительные работы. Вокруг этого места выстроена была цепь кадетов с ружьями... Вдруг раздался треск!.. – Это что? – Шар лопнул! – закричали в аллее... Раздраженные зрители хотели приколотить Черни за то, что вместо воздушного шара он надул публику, а другие хотели только получить свои деньги... Кадеты показали себя молодцами: сомкнули ряды и прикладами отогнали дерзких. Помню, что более всех отличился кадет Хомутов, высокий, красивый парень... в защите миловидной дочери Черни, которую охранял также и князь Визапур".
Не снискав лавров пионера российского воздухоплавания, русский князь вернулся к индийскому проекту, представив Александру I собственный план установления торговых связей с Индией через выходцев из этой страны, проживавших в Астрахани. "Жизнь для меня – невыносимое бремя, если она не потребна государству", – патетически заключал свой проект подданный Е. И. В. В июне 1803 г. в Департаменте коммерции было заведено дело "О предпринимаемом статским советником князем Визапуром вояже в Индию".
Получив необходимые средства, Порюс-Визапурский выехал в Астрахань, где нанял из жителей индийской колонии трех человек для своего предприятия... Дальнейшее – чем (и где?) закончился "вояж статского советника" – до сих пор неизвестно. Любопытно, что в XV ст. близ Астрахани случился инцидент (нападение на купеческий караван), явившийся, кажется, первым звеном в цепи обстоятельств, приведших купца Аф. Никитина на историческую родину русского князя Порюс-Визапурского. В России о "тетратях Офонаса Тверетина" уже/еще никто не вспоминал. Н. М. Карамзин, назначенный в 1803 г. историографом, их заново открыл через несколько лет, сообщив о "хожении" в VI томе "Истории государства российского" (1817 г.).
Впрочем, князь, не отличавшийся излишней скромностью, все же поведал о своих "хожениях". В 1804г. "бывший гвардейский полковник", тактично укрывшись за псевдонимом "Р... de V...", издал в типографии 1-го Кадетского корпуса "с дозволения Санктпетербургскогй ценсуры" книжку "Croquis de Petersbourg" Забавен эпиграф, коим аноним снабдил свои "петербургские зарисовки": "Привитый к древу черенок дает иной отлив. // Им в детстве стал я, дав что мог, // Я от корней российских принял сок, // Листвой обильной отблагодарив". А как известно с давних пор (согласно "Кама-сутре"), "мужчина, изощренный в искусствах, разговорчивый и сладкоречивый, даже не будучи близко знакомым, быстро овладевает сердцами женщин".
В 1804 г. князь-паломник объявился в первопрестольной. Домерг оставил портрет князя Порюс-Визапурского "допожарного", так сказать, времени: "низкий рост, толщина, маленькие блестящие глазки на широком смуглом лице, черные, кудрявые до плеч волосы, наконец, голос представлявший странное сочетание самых тонких и низких звуков, - все это делало князя Визапура настоящим посмешищем. Всякий сказал бы, что это одни из волшебных карлов Ариосто. Ум вознаграждал, однако, до некоторой степени странность его наружности. Ответы князя были быстры, остроумны, а память изумительна. Отлично владея французским языком, он возбуждал удивление своим разговором, который был, смотря по обстоятельствам, то важный, то шутливый, то легкий или поучительный и всегда оригинальный. Если вы были ему другом, то он не иначе обращался к вам, как декламируя целые тирады стихами, которые он знал на память или импровизировал в вашу честь".
Едва ли, впрочем, стихотворными экспромтами экс-полковник пленил московскую девицу Надежду Сахарову. По свидетельству Домерга, "один богатый московский купец, сахаровар, желавший из честолюбия иметь в родне князя, выдал свою дочь за Визапура". Так или иначе, но сватовство индуса (свадьба состоялась 7 октября 1804 г.) однозначно было расценено на Москве как неравный брак. Кто-то из бойких столичных стихотворцев отозвался следующим экспромтом: "Нашлась такая дура, // Что не спросясь Амура, // Пошла за Визапура".
"Игра в стихи" – не единственная стихия москвича-индуса. Почитая искусства, упомянутые в "Кама-сутре", князь исправно посещал церковь св. Димитрия Солунского, где пел бекетовский хор, считавшийся в ту пору одним из лучших. Однажды, при исполнении "Достойно есть", Александр Иванович не смог сдержать порыва восхищенья... В дневнике студента Степана Жихарева появилась запись от 12 февраля 1805 г.: "Черномазый Визапур – не знаю, граф или князь, намедни пришел в такой восторг, что осмелился зааплодировать. Полицеймейстер Алексеев приказал ему выйти" 10.
Спустя пять месяцев 13 июля 1805 г. Надежда Александровна родила первенца – Александра. От счастья отец Александра не находил себе места, продолжая шокировать столичный бомонд. 15 ноября 1805 г. наблюдательный С. Жихарев не только занес в свой дневник рецепт модных в обществе "александровских букетов", но и сделал приписку: "Мило и остроумно! Непременно закажу такой букет и поднесу его востроглазой Арине Петровне, на коленях "a la Visapour" и при мадригале "a la Schalikoff". Экс-гусар мелькал среди зрителей на Шабловском, иль Москворецком, беге, где отличались своей резвостью лошади хреновского завода графа А. Г. Орлова-Чесменского "Потешный" и "Каток". По вечерам, ценитель муз античных, разумеется, – на театре. Тем более что в 1806 г. столичный репертуар пополнили спектакли французской труппы.
Порюс-Визапурский близко сошелся с французским режиссером Домергом, вспоминавшим, что "в первый визит, который я получил от этого комического сиятельства, я познакомил его со своею сестрою. – Ваше сиятельство, – сказал я, имею честь представить вам Аврору Бюрсе, которая занимается литературою... – Аврора! Аврора! – вскричал он, перебивая меня, и тотчас же стал импровизировать четверостишие... Как ни хороши были стихи, но произнесенные с страшным закатыванием глаз и голосом то грубым, то пискливым они вызвали в нас громкий смех. Князь не рассердился за это". Домерг бывал и в доме "светского льва", назвавшего, кстати, Львом своего второго сына. В 1808 г. семейство статского советника вновь увеличилось – на свет появился сын Иван. Однако, замечал Домерг, "метромания и чудачества царственного потомка не гармонировавшие с простотою нравов жениной семьи, делали этот брак очень несчастливым. Даже дети, два мальчика – один белый, а другой смуглый, находились под влиянием несогласия супругов. В своих детских ссорах белый называл брата Визапурским, а смуглый отвечал ему презрительно "Сахаровский".
<…> Между тем, летом 1812 г. французская армия перешла российскую границу. Приближение Наполеона к Москве вызывало разнообразные толки о его намерениях... 16 августа на аванпостах армий, "где-то между Дорогобужем и Вязьмою", во время встречи русского и французского офицеров завязалась беседа: "...Ф[ранцуз] – Итак, Император наш заключит с вашим Государем мир в Москве... и с вашей помощью мы пойдем в Индию... Вы будете однакоже продовольствовать нашу армию, снабдите нашу конницу лошадьми и дадите часть ваших казаков, которые способны для действий против азиатских народов... Р[усский]... – Слова ваши и намерения приводят меня в изумление... Не забудьте однако же, что Ксеркс, желая покормить Скифов, погубил в стране их бесчисленную свою армию" 11.
Так или иначе, но в конце августа Александр Иванович простился с Домергом. Премьер французской труппы в числе прочих иностранцев "особо замеченных по дурному поведению и вредному образу мыслей", был отправлен "водою" в Нижегородскую губернию. Вскоре покинул Москву со своим семейством и статский советник. Но, судя по всему, ненадолго. Есть свидетельство (до сих пор, кажется, единственное), что князь вернулся в город, занятый французами: "Выехав вместе с другими из Москвы при приближении французской армии, князь Визапур тайно возвратился в столицу и потребовал аудиенции у Наполеона... Интересуясь всем, что касалось мира, и введенный в заблуждение громким именем князя, император вообразил, что имеет дело с посланным от Александра... Приказано было тотчас же ввести его. Представьте себе удивление и досаду Наполеона, когда вместо посланца от Александра, он увидел какое-то смешное существо и вместо серьезных переговоров услыхал следующее: – О великий человек! Истинно великий человек! Самый нижайший и самый восторженный из твоих почитателей имеет, наконец, счастие видеть тебя!.. Постояв минуту неподвижно на пороге двери, подняв руки к небу, Визапур мерными шагами приблизился и пал к ногам императора".
Так, несколько картинно Домерг изобразил начало "последней авантюры" Визапура в мемуарах, изданных в 1835 г. в Париже. Артист, "плененный Россией" (ссылка в Нижегородской губ. тянулась 26 месяцев) рассказал об этой аудиенции, скорее всего, со слов жены или сестры, оставшихся в 1812 г. в Москве. Хотя едва ли экстравагантный князь, некогда столь поразивший Домерга, мог обойтись без импровизаций в мемуарах французского режиссера.
Однако нет дыма без огня. Тем более в Москве 1812 года. И толки о "небезупречном" поведении статского советника ситуативно вспыхивали. Известно, в частности, письмо Марии Волковой (из Тамбова, от 11 ноября 1812 г.) к ее петербургской знакомой Варваре Ланской: "Мы знаем, что были бессовестные негодяи, услуживавшие Наполеону в Москве. Не знаю, с чего ты взяла, что Визапур русский дворянин: он ничто иное как мулат, явившийся Бог знает откуда и годный только стоять на запятках у кареты вместо негра... довольно верно и то, что большая часть изменников купцы, иностранцы всех наций, вообще люди ничего не значущие, дворян же весьма немного" 12. О факте встречи "русского дворянина" с Бонапартом, как и о ее мотивах можно лишь догадываться.
Между тем, с нашествием Наполеона на Россию возобновились разговоры об индийском плане корсиканца. По крайней мере аноним "П. Ч.", комментируя вышеприведенный диалог, замечал: "Соображая слова французского офицера с описаниями, помещенными перед войною 1812 года во всех французских газетах, о великом множестве мастеровых и всякого рода людей, которых французская армия ведет с собою, представляется вероятие, что Наполеон имел намерение идти чрез Россию в Индию".
Не исключено, что множившиеся слухи о "покушений Наполеона на Индию" вызвали вполне естественное намерение сведать о замыслах французского императора. И числившийся в коллегии иностранных дел "до определения к должности" статский советник Порюс-Визапурский был призван сыграть на Москве роль в спектакле под условным названием "Мнимая измена". В присутствии гения мировой сцены.
И, кажется, убедительно. По крайней мере, по системе Домерга: "Совершенно разочаровавшись на счет характера и значения ожидаемого им лица, Наполеон, однако, улыбнулся, глядя на энтузиаста. Нахмуренное чело императора прояснилось. Такое обожание очень ему понравилось. Он ласково поднял Визапура и спросил о причине его визита. – Истинно великий человек! – отвечал последний, – я хочу служить и умереть под твоими победоносными знаменами, но с одним только условием: чтобы не быть мне против России, хотя я и должен на нее сильно жаловаться.
– Но ваша жена? Дети?.. –заметил император. – Вы прежде всего имеете обязанности относительно вашего семейства...
– Моя жена, – отвечал Визапур, – имеет достаточно средств, чтобы обойтись без меня, а я со своими способностями сумею обойтись без нее. Ничто не привязывает меня к этой неблагодарной стране. При том же сегодняшний мой поступок относительно Вашего Величества не допускает возвращения назад: его сочтут изменою, и я пропал. В беспорядочном полете фантазии этого человека Наполеон сумел подметить проблески ума и сообразил пользу, которую он мог ему доставить своим знанием страны (Индии? – А. М.). Думая, что Визапур может со временем ему пригодиться, Наполеон на другой день отправил его в карете с курьером в Париж. Но неприятельские отряды уже отрезали пути сообщения: курьер был остановлен и несчастного Визапура узнали. Теперь уже, несмотря на мольбы и просьбы в александрийских стихах, его осудили на смерть и, как сам он себе напророчил, без пощады расстреляли за измену Отечеству" 13.
И все-таки, с трагической развязкой Домерг явно перестарался. Ибо статскому советнику удалось-таки избежать "дубины народной войны". Однако, "падший князь" практически исчез из "послепожарных" воспоминаний соотечественников. Полного затмения, впрочем, не было <…> имя "Визапур" (сколь благородное, столь и благозвучное, впрочем) всплыло в Хреновом – в элитном заводе графа А. Орлова-Чесменского, что в Орловской губернии. В 1822 г. рожденного вороного жеребенка назвали "Визапуром 1-м." 14
Стоит заметить, что в официальных "Месяцесловах" статский советник князь А. И. Порюс-Визапурский числился по ведомству иностранных дел до своей смерти, последовавшей в 1823 г., когда в его формулярном списке 18 декабря 1823 г. была сделана запись: "Исключен из службы по предложению управляющего министерством иностранных дел".
В ту пору коллежский советник того же ведомства А. Грибоедов заканчивал комедию "Горе от ума". Когда-то юный Грибоедов слышал в первопрестольной толки о причудах титулованного космополита и, возможно, встречался с ним в домах общих знакомых. Во всяком случае, некоторые черты загадочного выходца с Востока угадываются в эпизодическом образе, помянутом А. Чацким в одном из монологов: "...А этот, как его, он турок или грек, // Тот черномазенький, на ножках журавлиных, // Не знаю как его зовут, // Куда ни сунься: тут как тут, // В столовых и гостиных".
В 1824 г. вдова потомка индийских раджей Надежда Александровна и ее старший сын Александр стали хлопотать об утверждении рода Порюс-Визапурских в княжеском достоинстве. Рассмотрение дела, возбужденного в Сенате, затянулось. Тем не менее, А. Порюс-Визапурский был зачислен в Школу гвардейских подпрапорщиков, по окончании которой 6 января 1826 г., получил направление в лейб- гвардии Преображенский полк. В составе лейб-гвардии Сводного полка прапорщик А. Порюс-Визапурский участвовал в русско-иранской войне, став 25 января 1828 г. кавалером ордена Св. Анны 4-й степени.
Между тем, 19 мая 1828 г. "Санкт-Петербурские Сенатские ведомости" обнародовали "Высочайшее повеление": "Его Императорское Величество, рассмотрев мнение Государственного Совета относительно недоросля Александра Порюс-Визапурского, Высочайше повелеть соизволил: 1-е) Предоставить просителю право именоваться Князем, по уважении того, что блаженныя памяти Император Александр 1-й удостоил титула сего родителя его в Высочайшем приказе, при определении из военной службы в Иностранную Коллегию и в Высочайшем указе о назначении ему жалованья из Почтовых доходов".
В Петербурге князя А. Порюс-Визапурского, вернувшегося с войны, встречали братья Лев и Иван, закончившие Школу гвардейских подпрапорщиков и ставшие "преображенцами". В январе 1831 г. прапорщики Лев и Иван Визапуры в составе Гвардейского корпуса ушли в "польский поход", из которого не вернулись. 23 июня 1831 г. братья были исключены из корпусных списков как умершие от холеры.
Князь А. Порюс-Визапурский, уволенный в чине ротмистра из Преображенского полка "по болезни" в декабре 1830 г., продолжил службу в Министерстве внутренних дел. В начале 1840-х годов он значился среди сотрудников "Журнала Министерства внутренних дел", в 1847 г. состоял чиновником по особым поручениям при петербургском военном губернаторе. Прекрасно владея французским, он "весьма удачно", по мнению театрального летописца А. Вольфа, перевел две пьесы О.-Э. Скриба "La lectrice" ("Отцовское проклятие") и "Une faute" ("Поступок"), не один сезон игравшихся на сцене Александрийского театра. Время показало, сколь пророческим для переводчика стало название первой пьесы.
В конце 1830-х годов Н. Порюс-Визапурская владела в Ямбургском уезде Петербургской губ. мызой Шадырицы, деревнями Неревицы, Рагулово, Курске, Волпи, Морозове с числом жителей: "мужеска пола" – 280, "женска пола" – 308. <…> После смерти в 1857 г. княгини-матери князь Александр остался единственным представителем рода Порюс-Визапурских. "Этого нашего соседа, – вспоминал Н. Врангель, – я часто встречал у других помещиков, у нас он не бывал, так как пользовался дурною славою и отец его знать не хотел...".
Барон Е. Е. Врангель, уездный предводитель дворянства, все же побывал в имении Порюс-Визапурских, когда оно, после смерти владельца было "назначение в продажу". Его сопровождал младший сын Николай: "Большого барского дома в нем не было, а только несколько очень красивых маленьких домов, все в разных стилях. Помню турецкую мечеть и какую-то не то индийскую, не то китайскую пагоду. В этих домах, как я узнал потом, жили жены и дочери его крепостных, взятые им насильно в любовницы, одетые в подходящие к стилю дома костюмы, где китайками, где турчанками. Он тоже, то в костюме мандарина, то – паши, обитал то в одном доме, то в другом... Кругом дивный сад с канавами, прудами, переполненный цветниками и статуями. Только, когда мы там были, статуй уже не было, остались одни их подставки, Бывший управляющий ...объяснил нам и причину отсутствия самих статуй. Они работали в полях. Статуями служили голые живые люди, мужчины и женщины, покрашенные в белую краску. Они, когда [князь] гулял в саду, часами должны были стоять в своих позах, и горе той или тому, кто пошевелился".
Прогулки по саду прекратились летом 1865 г.: "Смерть [князя] была столь же фантастична, как и он сам был фантаст. Однажды он проходил мимо Венеры и Геркулеса. Обе статуи соскочили со своих пьедесталов. Венера бросила ему соль в глаза, а Геркулес своею дубиною раскроил ему череп" 15.
Так завершилась история княжеского рода Порюс-Визапурских.
Примечания
1. Цит. по: ГУРОВ Н. В. "Тот черномазенький..." ("Индейский князь" Вязапур в комедии "Горе от ума"). Грибоедов А. С. Материалы к биографии. Л. 1989, с. 138.
2. ЛОБАНОВ-РОСТОВСКИЙ А. Б. Русская родословная книга. Ч. 2. СПб. 1895, с. 123.
стр. 155
3. Воспоминания о России Армана Домерга. Исторический вестник. 1881, N 8. с. 885. Фрагменты из воспоминаний А. Домерга в дальнейшем воспроизводятся без ссылок.
"Отец его или дед, – вспоминал барон Н. Врангель, – точно не знаю... прибыл во главе какого-то посольства во время Екатерины pi] в Петербург, где и умер..." (ВРАНГЕЛЬ Н. Е., бар. Воспоминания (от крепостного права до большевиков). Брл. 1924. с. 29-30). По другому свидетельству – "Порюс-Винзапурские – княжеский род... в Ост-Индии, переселившийся в Россию в конце XVIII в., при Екатерине II" (Энциклопедический словарь. Ф. Брокгауз и И. Ефрон. Т. XXIV- a. СПб. 1898, с. 563). Мало что прибавляет и С. Васильевич: "Род князей Порюс-Визапурских происходит от раджей г. Биджапура в Индии, изгнанных оттуда в XVIII столетии" (ВАСИЛЬЕВИЧ С. Титулованные роды Российской Империи. СПб. 1910, с. 37).
4. Он родился в 1773 или в 1774 г., так как по формулярному списку на начало 1802г. ему было 27 лет. Есть упоминание о его "римско-католическом вероисповедании" (Дворянские роды Российской Империи. Т. 3. М. 1996, с. 235).
5. ПОРЮС-ВИЗАПУРСКИЙ А. И. кн. Croqis de Petersbourg. СПб [1804?], с. 5. Фрагменты из этой книги в дальнейшем воспроизводятся без ссылок.
6. Русско-индийские отношения в XIX в. М. 1997, с. 34.
7. БУЛГАРИН Ф. В. Отрывки из виденного, слышанного и испытанного. Ч. 2. СПб. 1846, с. 63-64.
8. Цит. по: ФРАНК М. Л. История воздухоплавания и его современное состояние. Т. 1. СПб. 1910, с. 35.
9. Цит. по: Рассказы бабушки. Из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком Д. Д. Благово. СПб. 1885, с. 458-459.
10. ЖИХАРЕВ С. П. Записки современника. М.-Л. 1955, с. 204.
11. П. Ч. Покушение Наполеона на Индию 1812 года, или разговор двух офицеров российского и французского на аванпостах армий, с замечаниями и некоторыми приказами, отданными в французской армии. СПб. 1813, с. 25-27.
12. Русский архив, 1872, с. 2417.
13. Версия А. Домерга о мученической смерти князя А. Порюс-Визапурского весьма распространена: ПЫЛЯЕВ М. И. Замечательные чудаки и оригиналы. СПб. 1898, с. 139; ЖИХАРЕВ С. П. Записки современника. М.-Л. 1955, с. 695 (коммент. – Б.М.Эйхенбаум); Рассказы бабушки. Л. 1989, с. 438; ДОЛГОРУКОВ И. М., кн. Капище... М. 1997, с. 359 (коммент. – В. И. Коровин).
14. Подробные сведения о конских заводах в России. СПб. 1900, с. 193.
15. ВРАНГЕЛЬ Н. Е., бар. Ук. соч., с. 30, 15 июля 1865г. в "Иллюстрированной газете" появился некролог о смерти "потомка древних индийских раджей". "Обеих статуй, – заключает барон Н. Врангель, – судили и приговорили к кнуту. Венера от казни умерла, Геркулес ее выдержал и был сослан в каторгу". Есть, однако, свидетельство, что убийство помещика Порюс-Визапурского крестьянами "за обременение барщиной и разорение их хозяйств" произошло в 1857 году (Крестьянское движение в России. 1857 – май 1861 гг. М. 1963, с. 586).
